# 1 (21) 2001.
Издается с декабря 1993 г.
Уголок редактора
Здравствуйте, дорогие читатели «Вестника Спелеоклуба МГУ»! После более чем двух годового перерыва в издании «Вестника» мы рады представить вам новый выпуск. Перед вами сборник статей, посвященных экспедициям 1999 года. По крайней мере, таким он задумывался, но не совсем таким получился. Материалов оказалось на удивление мало, ситуацию спасла лишь публикация главы из книги Константина Серафимова «Путешествие во мрак», а в самый последний момент появилась и колонка новостей (новость в ней хоть и одна, зато очень важная), а вместе с ней и претензия на оперативность.
Следующий выпуск мы планируем посвятить экспедициям 2000 г. так что мы нодеемся, что в новом году (веке, тысячелетии) ситуация с творческой активностью спелеологов изменится к лучшему, и редакция будет завалена вашими нетленными шедеврами. Со своей стороны мы постараемся публиковать все это как можно быстрее и качественнее. Требования к предоставляемым материалам остаются прежними (они опубликованы в конце номера), но редакция оставляет за собой право на внесение в авторские тексты поправок в соответствии с требованиями современного литературного русского языка и нормами этики, Естественно, что эти поправки не будут касаться политических,
религиозных, гастрономических и т.д. пристрастий автора - они будут опубликованы, несмотря на то, что редакция может их и не разделять (например, политические взгляды Константина Серафимова полностью не разделяет ни один из нас, но это скорее связано с ношей профессиональной принадлежностью - см. ниже.)
В организационном плане процесс издания «Вестника» несколько изменился: система сменных главных редакторов отмерла, не выпустив ни одного номера, ее заменила новая редакция, к слову сказать,
состоящая сплошь из историков (привет, Чичеров!!): Ильи Торопова (главный редактор), Сергея Ольховского (технический редактор) и Екатерины Кашиной (художник и корректор). В этом составе мы и
планируем работать в ближайшее время, если у редакционной коллегии и почтенной публики не возникнет возражений. Мы не обещаем мгновенных прорывов на новый уровень полиграфии и оформления,
хотя и будем потихоньку стремиться к этой заветной цели. Так что пишите, будем рады.
Илья Торопов
В этом номере:
- Уголок редактора
- В этом номере:
- НОВОСТИ
- Рекорд мира
- ЭКСПЕДИЦИИ
- Чеки-2
- Алек: пещера Заблудших- некоторые результаты и перспективы
- ТЕП ноябрь 1999
- ФИШТ - 99
- ВОРОНЦОВКА - 99
- ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА
- Экспедиция во мрак (фрагмент)
- Потери спелеологии
НОВОСТИ
Рекорд мира
«Вестник» был уже практически в печати, когда все мы узнали о том, что совместной украинско-российской командой под руководством Юрия Касьяна было совершено рекордное первопрохождение в пещере «Воронья» (Абхазия, хребет Арабика). Команде, состоящей из одиннадцати киевских, полтавских, ужгородских и московских спелеологов удалось достигнуть глубины 1680 м (а может быть, даже и больше, поскольку на момент написания заметки экспедиция еще не завершилась, и у нас нет окончательных данных) тем самым побив мировой рекорд австрийской пещеры Лампрехтсофен ( - 1632 м). Мы горячо поздравляем победителей с этим достижением и гордимся тем,
что Денис Провалов, член спелеоклуба МГУ, принимает самое активное участие в этой экспедиции! С победой вас, ну и, конечно же, ждем статью(и)!!!
ЭКСПЕДИЦИИ
Чеки-2
С 1-о по 14 -е марта объединенная украинско-российско-испанская команда из 1-ти человек работала в пещере Чеки-? (Ceki-2, Словения, Альпы, массив Канин). Основной целью было дальнейшее прохождение щели на -1380. Для достижения этой цели в пещере после напряженной работы, осложнённой недельным снежным штормом на поверхности, были установлены два подземных лагеря на 900 и 41300, и на самое дно был занесен 10-ти килограммовый перфоратор с 6-ю литрами бензина. Но все эти усилия были сведены на нет коварной щелью, против которой оказался бессилен перфоратор и почти бессилен Провалов. Климчуку, другому лидеру, было чуть полегче. Итого пещера
была углублена на те 8 метров, на которые смогли спуститься лидеры экспедиции, и теперь ее глубина -1388 метров.
Антон Чичеров
Алек: пещера Заблудших- некоторые результаты и перспективы
Пещера Заблудших на Алеке стала вторым объектом после п. Школьная, подвергшимся осаде со стороны спелеоклуба МГУ. В начале 1996-го года при помощи известного спелеолога из Испании и по очень большой воде бы-ло совершено спортивное прохождение до дна пещеры - -470. В январе 1998 небольшая смешанная команда под руководством А. Шумейко снова по-сетила эту пещеру, но уже с исследовательскими целями: было совершено пробное погружение в грифон на -420 и начато восхождение по притоку в при-донной части, чтобы дойти до грифона, который остановил Веревкина в 1982 г. и попытаться пройти его. Эта экспедиция была прелюдией к массированному штурму. Месяцем позже сильная ко-манда из 19-ти человек под руководством А. Чичерова расположилась лагерем недалеко от пещеры.
Трудности не заставили себя долго ждать: опять в пещере был паводок и к тому же неизвестными злоумышленниками было украдено 300 метров навески, которую предыдущая экспедиция спрятала в избушке. Но эти трудности не остановили спелеологов: веревка была одолжена у коллег из Че-лябинска, которые работали в той же пещере, а из-за похолодания вода быстро упала до минимального уровня. За четыре дня интенсивной работы было сделано немало: двойка под руководством А. Коледова сделала вос-хождение в придонной части и остановилась перед грифоном, на следующий день в него погрузился А. Леонов, прошел его, а за ним еще около 200м галереи с уступами и остановился пе-ред вторым грифоном. А. Шумейко со своим новым аппаратом прошел еще дальше в грифоне на -420, теперь он стал (22 -3.5)*. Таковы были результаты в Заблудших на январь 1999-го года.
В ноябре 1998 года Антону Банковскому пришла идея куда-нибудь по-ехать на Новый год. После консультаций с Шумейко вырисовался Алек, как наиболее приемлемый вариант. Решили ехать в Заблудших, так как команда подобралась серьезная: кроме Шумейко погружаться в конечный сифон планировали Денис Провалов и дебютант подводного дела Олег Климчук. Группа поддержки состояла из спелеологов с Украины и Москвы. 26-го из Москвы выехали Андрей Шумейко, Антон Банковский, Маша Чибисова, Катя Поташева, Андрей Павленко и Саша Анисимов. 27-го вдогонку им тронулся Денис Провалов со своими двумя школьниками и американским любителем приключений. Параллельно из Киева выехали Олег Климчук, Наталья Карева, Пельмень - брат Клима, Миша Левенец и Олег из Хмельницкого, а в Сочи всех уже ждал вечный любитель подводников Владимир Петров. 31-го прилетел Михаил Харитонов с Надей, а 2-го января - Антон Чичеров. Таким образом, нас получилось 19 (!) человек - небывалое количество народа для начала года, хотя изначально разговор шел о небольшой ударной экспедиции. Итак, к моменту моего появления на Алеке, уже была повешена веревка до -300, занесен лагерь, отпразднован новый год и 2-го числа большая толпа отправилась на дно с навеской и под-водным снаряжением. Погода стояла просто прекрасная: почти все дни солнце и до +15, девушки загорали у палаток. На Алеке в январе! Кому скажешь, не поверят и кроме того - ни капли снега!! (курсив для Тришки). Воды в пещере было до неприличия мало, во входном колодце просто тихонько капало. Говорят, старожилы не припоминают такого даже летом, так что с борьбой не получилось. Даже не тянуло на маленький подвиг, чего не скажешь о наших подводниках: там боролись серьезно и иногда даже за жизнь.
Как уже упоминалось выше, 2-го числа семь человек навесили пещеру до дна и принесли к сифону на -470 десять мешков подводного снаряжения. Шумейко при поддержке Провалыча и Клима решил произвести разведку си-фона. Но не все оказалось так просто, сифон оказался сложнее, чем предполагали - полноценные (25 -5.9) безо всяких преуменьшений. Сначала идет пологий спуск до перегиба, а потом очень резкий излом - почти вертикаль-но вверх. Сифон дался Шумейко только с третьего раза. Первый раз оказалось узко для “гармошки” (ящик с баллонами и регуляторами), потом пришлось разгребать гальку на перегибе. С третьей попытки, наконец, Шумейко всплыл в засифонном озере, но ходовика хватило внатяг - только высунуть нос и оглянуться. Разведка дала положительные результаты: на следующий день был запланирован основной штурм сифона и спелеопод-водники потянулись спать наверх в ла-герь на старом дне. Утром третьего с поверхности пошли вниз Чичеров и Андрей Павленко, чтобы помочь при погружении.
Лирическое отступление №1. В этой экспедиции Денис Провалов сразу подметил: ”Вы уже столько раз в эту дырку лазили, а до сих пор нормальной навески нет”. И был совершенно прав. В последнее время в коротких, менее недели, экспедициях наметилась тенденция: “Раз уж что-то набито, то и будем лазить по этому” с минимально возможными изменениями. Забивание крюка ниже -300 преподносится как подвиг и может стать единственной целью выхода. В Заблудших после Зим-него колодца (-320) навеска нуждается в серьезном улучшении. Да что там -300, когда на колодце со щелью (-100) сразу после щели веревку вешают на шлямбур с таким сопливым ухом, что каждый раз, спускаясь, думаешь, что оно оторвется именно сейчас и именно под тобой. И если в последнее время никто серьезно не улетал из-за пере-тершейся веревки или вылетевшего шлямбура, то это не значит, что навеска, по которой мы ходим, не требует улучшения или коренной переделки.
Как только дошли до лагеря на старом дне, то сразу начали усердно помогать, - ели - пили, пили - ели, дружно ходили в туалет, потом опять ели. Шумейко в процессе сушки своих неопреновых носков над газом предупреждал нас, что упаси нас бог на обратном пути вскипятить хоть грамм чая на бесценном газе. Через два часа, наконец, со-брались, и Климчук, Шумейко и Про-валов в сопровождении помощников выдвинулись на решающий выход. Шли не торопясь, по дороге фотографировали. Чем ближе был сифон, тем молчаливее становился Климчук, и у сифона он, наконец, совсем замолчал, только сосредоточенно возился со снарягой и часто курил. Шумейко, видимо, желая приободрить товарища перед погружением, сказал, посмотрев на его подводное снаряжение: “Да этим легочникам (у Клима была пара “украиновских” редукторов и легочников) наступает конец от резкого вдоха или маленького камушка”. После этого каждый вернулся к своему снаряжению.
Погружение прошло штатно: первый пошел Шумейко, потом Климчук и Провалов. Они пронесли с собой метров двадцать веревки, шлямбурный набор, одну систему и немного карбида для исследования засифонной части. За сифоном оказалось много интересного. Почти от сифона вверх метров на триста идет большая глиняная галерея, в которой выше зоны затопления Провалов и Климчук обнаружили следы Киселева. Чуть далее галерею под углом пересекает меандр, в который начали спускаться спелеологи. Веревка кончилась, а меандр, в котором из-за большого количества глины почти невозможно стоять, все валил и валил. В это же время Шумейко пошел вниз по основной воде. После нескольких узких уступчиков он вышел на второй сифон, который по описанию Киселева должен был быть маленьким, грязным и мутным. Но, к приятному удивлению Шумейко, открылось приличных размеров сифонное озеро с кристально чистой голубой водой. На этих достижениях ребята решили закруглиться, ведь еще ждал обратный путь через сифон.
Шумейко пронырнул нормально. Потом начал погружаться Клим, Провалов помог товарищу одеться и стал следить за его погружением. Вскоре он почувствовал рывки ходового конца, заметил пузыри и другие признаки неприятностей. В это время в сифоне шла борьба - с легочником Клима произошло то, о чем предупреждал опытный Шумейко, конечно не совсем в тех масштабах, но всё таки. Основной легочник стал давать воду. Запасной, на который переключился Клим, тоже работал внештатно, но это хотя бы позволило продолжить погружение и благополучно пройти сифон. У Провалова все было нормально. После погружения Климчук с Шумейко легли спать в подземном лагере, а Провалов побежал наверх.
На следующий день все, кто был способен сделать хоть что-то под землей, пошли на выемку снаряги и снятие навески. С помощью Макса Дзагания, который пришел в последний день, все было вынуто наверх без сбоев и проволочек, хотя Чичеров не преминул выкинуть шумейкинские груза на пол-дороги.
Лирическое отступление №2 Еще раз о навеске. В последнее время среди спелеологов появилась непонятно от-куда пришедшая мода делать навеску на выбленочных узлах. Вот и в п.Заблудших на входных каскадах не-безызвестный товарищ Петров, прославленный своим легендарным высказыванием “Вольдемар, бейте кляуны…”, повесил веревку на этих узлах. В книжках про узлы говорится, что выбленочный узел изначально использовался для завязывания ступенек (выбленков) на вантах парусных кораб-лей (см. рис.1). Причем подчеркивается, что для правильной работы узел дол-жен быть нагружен одновременно в обе стороны. В известных автору спелеологических книгах о выбленочном узле не говорится ничего. За эти узлы невозможно схватиться, чтобы под-тянуться к перестежке; они очень сильно затягиваются, так что иногда их невозможно развязать под землей, тогда их приходится забивать в мешок вместе с карабинами, так как они намертво к ним крепятся. Кроме того, никто не смог до сих пор объяснить, почему эти узлы не будут продергиваться при нагрузке в одну сторону или рывке, ведь, грубо говоря, они представляют собой два оборота веревки вокруг карабина, просунутые друг под друга. Единственные плюсы, на которые напирают сторонники навески на выбленочных узлах, - это быстрота завязывания и экономия веревки. Первый аргумент не представляется серьезным, так как узел, конечно, можно завязать и за пять секунд, но при этом полчаса проискать крюк. То есть, скорость завязывания узлов не является решающим факто-ром при навешивании. Веревка же действительно экономится: на выбленочный узел уходит около 15-ти сантиметров веревки, в то время как на восьмерку от 60 до 80-ти. Непонятно только, стоит ли экономия веревки таких неудобств и полной неясности с безопасностью?
рис.1
Результаты этой экспедиции показали, что на Алеке появилась еще одна очень серьезная спелеоподводная цель. Это пещера Заблудших. Итак, по результатам последних экспедиций цели и перспективы таковы:
1) грифон на -420 идет дальше, раздваиваясь, без всяких трудностей, нужно лишь нырять дальше. Вероятно, в нем выходит вода из Школьной.
2) Сифон Веревкина после восхождения в придонной части был пройден А. Леоновым в 1998 году, который че-рез двести метров хода уперся в новый сифон - это еще одна серьезная цель, осложненная некоторыми неожиданными обстоятельствами. Дело в следующем. В начале 1998-го года А. Коледов с помощью Е. Кузьмина совер-шил восхождение по старому марш-руту Веревкина и оставил там веревку для дальнейшей работы. Через пять месяцев одна довольно известная группа спелеологов собралась в Пан-тюхинскую, в Абхазию. Планов было “громадьё”, закупались десятки карабинов, сотни метров веревки на немереные баксы. И тут их внезапно осенило, что без двадцатника старой веревки, висящей у дна Заблудших, ну никак не обойтись, просто вся экспедиция рушится. И у этих людей хватило упорства и упрямства слазить на дно Заблудших (только за этой веревкой!!) и снять ее, вместо того, чтобы прийти в “Меандр” и попросить двадцатник веревки. Так что теперь в Заблудших есть еще и серьезная скалолазная цель.
3) Наконец, основная цель - работа за сифоном на дне.По нашим прикидкам, нужен лагерь за сифоном и две двойки спелеоподводников, одна работает в глиняных ходах, другая пытается пройти второй сифон. Вероятно, для подготовки этой экспедиции понадобится сделать ещё одну небольшую предварительную экспедицию, чтобы занести часть снаряжения за сифон.
Лирическое отступление №3. Похоже прежние загулы в Хосте, когда по улицам шлялись толпы полупьяных спелеологов, уходят в историю. Теперь распоряжением местных властей введен обязательный порядок регистра-ции для приезжающих. Милиция еще не устраивает облавы и засады как в Москве, но теперь уже не походишь нагло в подпитии в изотермике на голое тело и грязных вибрамах по цен-тральной улице Хосты. Все пойманные без регистрации доставляются в от-деление милиции, на первый раз выносится предупреждение, а при повторном задержании - что неизбежно, так как ходить по центральной улице все равно приходится - штраф. Регистрацией же занимается какая-то непонятная турфирма, непонятно где находящаяся.
Очевидно, что никто никогда не будет регистрироваться в Хосте, хотя бы из-за нехватки времени. Так что теперь, когда сбрасываетесь, больше сидите в кабаках и меньше шатайтесь по улицам в пьяном виде - больше денег будет, хотя бы на тот же кабак.
Антон Чичеров
ТЕП ноябрь 1999
В ноябре прошлого года группа из 10-ти спелеологов (Банковский Антон, Некипелова Жанна, Ольховский Сергей, Пирушкин Михаил, Провалов Денис, Скоров Андрей, Торопов Илья, Чистолинов Максим, Чичеров Антон, Шатский Николай – прим. ред.) - большинство из КС МГУ - под руководством А.Чичерова совершила выезд в пещеру ТЕП на хребте Алек (с.з. Кавказ). Пе-ред командой стояла цель пройти ТЕП до старого дна на -450 и дойти до сифона после щели. В результате пятидневной ударной работы все участники побывали на старом дне, была радикально улучшена навеска, теперь она везде отведена от воды и спуск в К80 теперь начинается через сухие штаны (см. схему навески). Две двойки прошли за щель, но до сифона дойти не удалось, так как на очередной глиняной катушке не хватило веревки.
Антон Чичеров
ФИШТ - 99
Девятая экспедиция Спелеоклуба МГУ на Северное плато массива Фишт состоялась в августе 1999 года. Основными целями были: доисследование найденных в предыдущие годы пещер, их топосъемка и поиск новых входов.
Состав экспедиции:
1.Косоруков Юрий – руководитель,
2.Шумейко Андрей - зам. и сифонолаз,
3.Мацюк Алексей (Альф),
4.Зызников Андрей (Фагот),
5.Хабаров Женя,
6. Быкова Лена – завхоз,
7.Курочкина Женя,
8.Ружичко Ира,
9.Аукина Таня,
10.Чибисова Маша,
11.Коханюк Маша,
12.Скоров Андрей,
13.Хомяков Стас,
14.Васина Света,
15.Гинеатуллин Руслан,
16.Кузнецова Катя,
17.Газарян Сурен,
18.Газарян Яна.
(13-15 - из клуба Сокольники, 17,18 - краснодарские спелеологи)
Эта экспедиция имела два существенных отличия от всех предыдущих:
- заброска была пешей (т.е. совсем без вертолета!),
- с нами не было ни одного иностранца (армянин Сурен - наш российский).
Пешая заброска легче с севера, поэтому мы доезжаем на поезде до Белореченска, затем на электричке до Майкопа. Здесь нас ждет заказанная заранее машина Адыгейского МЧС. Два часа ехать до конца асфальта за турбазой Лагонаки (здесь пост МЧС и кордон заповедника), потом еще три часа по ужасной дороге до балагана в верховьях реки Цица. Здесь останавливаемся и делаем первую (семичасовую) ходку за перевал Фишт-Оштен. Груз оставляем у начала подъема на Северное плато. На следующий день за 8 часов доходим до традиционного лагеря на плато.
С 6-го по 17-е августа - работа в пещерах, поиск и топосьемка. Найдено 15 новых входов, которые традиционно промаркировали от МГУ99-1 до МГУ99-15, сделали описания и азимутальные привязки. Большинство пещер, естественно заткнулись, но две "по-шли". Одна из них (воронка рядом с лагерем) оказалась третьим входом в Англо-Русскую, а вторая (МГУ99-6) - наше самое интересное открытие на Фиште после Крестика и Англо-Русской. Вход в нее находится на 2400 м - выше всех крупных пещер Северного плато. Входной колодец - 140 метров! Первой до узла на конце 50-ти метровой веревки в него спустилась Аукина Таня. За пять выходов пе-щера была пройдена и отснята до глу-бины 350 метров. Остановились в уз-ком, но проходимом меандре с ручьем.
Также были продолжены работы в Англо-Русской. Отснято около 500 м новых ходов. Шумейко опять без-успешно пытался пронырнуть первый сифон. Экспериментально (при помощи дыма) доказана связь зала над С1 с пещерой МГУ92-1, но проход не найден. Произведено окрашивание воды флюоресциином. Для установки ловушек на истоках Пшехи и Белой обошли вокруг Фишта. Погода не баловала, зато посмотрели солнечное затмение. Для снятия ловушек через 6 дней Лена и Фагот спускались на Пшеху по водопаду.
Последний день экспедиции был омрачен травмой Тани. На выемке снаряжения из Англо-Русской она упала в меандре, получила ушибы и поранила голову. Вышла на поверхность сама с сопровождением, но на следующий день ее пришлось отправить в Сочи на вертолете МЧС. К счастью, все закончилось благополучно.
18 августа мы в одну ходку спустились до балагана на Цыце, а на следующий день дошли до "рубленого", где дожидались машину МЧС. Вечером мы бы-ли в Майкопе, а утром уже купались в Туапсе.
Конечно, уже давно пора подвести итоги наших исследований на Фиште в подробном отчете. В него хотелось бы включить и результаты экспедиций всех групп, работавших в этом районе.
А работы еще хватит для всех желающих.
И, прежде всего, надо "добить" МГУ99-6.
Юрий Косоруков
ВОРОНЦОВКА - 99
На этот раз перед традиционным выездом спелеошколы МГУ для новичков были организованы тренировки и теоретические занятия в Москве. Однако и тем, кто захотел поехать позже, не отказывали. Просто составили отделения разного уровня. Инструкторы: Кос-руков Ю., Чеботарев Н. и Шумейко А. Помощников им, как всегда, хватало: Торопов Илья, Быкова Лена, Усольцев Володя, Кузнецова Катя, Румянцев Женя, Некипелова Жанна, Хабаров Женя. Еще с нами был французский спелеолог Кристиан Марти. А новичков было 24:
1. Ольховский Сергей
2. Михайлов Гена
3. Ненашев Толя
4. Курочкина Женя
5. Кашина Катя
6. Ковальчук Аня
7. Ружичко Ира
8. Трубилина Марина
9. Тикунов Андрей
10. Шувалов Андрей
11. Носихин Петя
12. Мацюк Леша
13. Коваль Илья
14. Аукина Таня
15. Ножнева Катя
16. Зубарева Аня
17. Чураков Андрей
18. Панков Леша
19. Коханюк Дима
20. Коханюк Маша
21. Быков Сергей
22. Чистяков Дима
23. Щербаков Тимофей
24. Давыдова Оля
Программа школы была стандартной: скальные занятия, Южная и Северная части Воронцовки, Кабаний провал, Долгая, каньон Кудепсты, соревнования, .... вино, баня, песни.А в Москве - экзамен и гусятник.
Сразу после школы состоялся "инструкторский" выход в пещеру Нежданная. В нем участвовали:
1. Косоруков Юрий
2. Шумейко Андрей
3. Румянцев Женя
4. Кузнецова Катя
5. Володина Аня
6. Марти Кристиан
7. Усольцев Володя
8. Ненашев Толя
9. Давыдова Оля.
Вход был найден заранее. Тришка уже сводил к Нежданной киевскую группу, которая и сделала навеску. Нам оставалось только сбегать до дна и вынуть снаряжение. Что и было успешно сделано.
Юрий Косоруков
Составил Ю. Косоруков, февраль 2000 г.
АЛЕК - МАЙ 1999
Экспедиция состояла из двух групп:
1. Косоруков Юрий - рук.
2. Пономарев Сергей
3. Должанский Вадим
4. Володина Аня
5. Ольховский Сергей
6. Мацюк Леша
7. Зызников Андрей
8. Быкова Лена
9. Кашина Катя
10. Ножнева Катя
11. Шабарова Таня
12. Серебряная Лена
Эта группа совершала учебно -тренировочный выезд в программе школы второго уровня. Сходили в пещеры: Заблудших (до Обвального), Медвежью и Гигантов. В Заблудших сделали топосъемку "нового" хода - от Колодца со щелью до Обвального зала. Было выяснено, что "новый" меандр выходит в Ручейную. Все поучились делать навеску.
Вторая группа:
1. Шумейко Андрей - рук.
2. Коледов Толик
3. Чичеров Антон
4. Чичерова Аня
5. Шацкий Коля
6. Хабаров Женя
7. Кузнецова Катя
8. Петров Вова
9. Анисимов Саша
В основном, готовили выемку снаряжения из-за сифона в Медвежьей. Но у сифона исчезли груза! Пришлось ограничится тренировочным погружением Шумейки и Чича.
Юрий Косоруков
ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА
Экспедиция во мрак (фрагмент)
Рыцари подземной королевы
Итак, Всесоюзный рекорд перекочевал в Среднюю Азию. Надо представлять внутриполитическую обстановку в советском спелеотуризме тех лет, чтобы в достаточной мере ощутить аромат времени.
Организационно оформившись в системе советов по туризму и экскурсиям ВЦСПС, советский кейвинг получил название СПЕЛЕОТУРИЗМ и приобрел соответствующую иерархическую структуру. На вершине пирамиды находилась Центральная секция спелеотуризма Центрального совета по туризму и экскурсиям ВЦСПС (ЦСТиЭ ВЦСПС). Возглавил ее в то время аспирант Института кристаллографии АН СССР, а впоследствии доктор физико-математических наук москвич Владимир Валентинович Илюхин. Со стороны спелеологии как науки спелеотуризмом руководил геолог, а ныне доктор геологических наук, во времена существования СССР председатель бюро Секции спелеологии Научного совета по геологии и гидрогеологии Академии Наук СССР (НГСиГ АН СССР) симферополец Виктор Николаевич Дублянский. Познакомившись в 1959 году при штурме пещеры Каскадная в Крыму, эти два незаурядных лидера надолго возглавили официальный спелеотуризм в стране: один - как прямой руководитель, второй - как "комиссар", идейный вдохновитель советских спелеоисследований.
Структура официального спелеотуризма совершенствовалась, приобретала характерные особенности и строение. Прежде всего была создана система подготовки спелеотуристских кадров. Для того, чтобы получить формальное право совершать пещерные путешествия, начинающему спелеотуристу необходимо было пройти три ступени подготовки в официальных учебных мероприятиях: школу предлагерной подготовки (ШПП), а затем последовательно лагеря Первого и Второго годов обучения, затратив на это около трех лет. Далее шла школа инструкторов спелеотуризма.
Понятно, что не у всякого хватало терпения одолеть столь длительный и суровый учебный процесс. Да и попасть на обучение могли далеко не все желающие. А пещеры с каждым годом привлекали к себе все больше внимания. Это становилось неким противоречием, подталкивающим большое число кейверов к самостоятельным спелеоисследованиям, в обход официальных спелеотуристских структур и системы подготовки кадров.
Вторым противоречием в спелеотуризме стала система маршрутно-квалификационных комиссий (МКК), через проверку которых обязаны были процеживаться все желающие совершить спелеопутешествия. Каждая спелеоэкспедиция должна была заранее предоставлять в МКК заявочно-маршрутные документы, а по завершении отчитываться о походе с предоставлением материалов топографической съемки маршрута, и письменного отчета. По итогам рассмотрения и защиты таких отчетов МКК "засчитывала" или "не засчитывала" путешествие, по особому представлению присваивала или нет спортивные спелеотуристские звания и разряды, фиксируя таким образом квалификацию спелеотуристов.
Говоря о квалификации, следует заметить, что система МКК имела право "дисквалифицировать" любого спелеотуриста за нарушения каких-либо правил или условий, которых постепенно развелось великое множество. Таким образом МКК из консультативного органа, нацеленного в первооснове на обеспечение безопасности спелеопутешествий, превратилась в руках власть имущих от спелеологии в удобное орудие для сведения счетов с неугодными.
Если говорить об отчетах и топографических материалах, то, на первый взгляд, в период интенсивного накопления спелеологической информации с стране такой порядок оформления спелеопутешествия казался разумным. В это благодатное время каждый выход в пещеру, порой, приносил новые открытия.
Но время шло, удельный вес первопрохождений в общем числе пещерных экспедиций объективно снижался. А требования к их бумажно-документальному оформлению, узаконенные постановлениями соответствующих организаций, как-то незаметно превратились в обязательные. Без всяких исключений и поправок на время и объективные изменения в спелеологической обстановке. Показательно, что требования эти, слегка изменяясь, сохранялись в "Правилах проведения туристских походов и путешествий по территории СССР" до последнего дня существования СССР.
Все бы хорошо, но вот как-то забылось в пылу спелеотуристского законотворчества, что правила эти могут быть обязательны только для добровольцев. Что туризм, тем более такой, за который присваиваются спортивные значки и разряды - сам по себе занятие добровольное. Что каждый гражданин социалистического государства, согласно принятой этим государством Конституции, - существо свободное и имеет право находиться на территории своего государства там, где ему заблагорассудится, кроме, конечно, территорий специального режима посещения.
Но нет - мы не имели права свободно ходить в пещеры, не оформив необходимых бумажек, которые к тому же могли нам подписать, а могли и нет. И если вы все же отваживались отправиться в пещеру, пренебрегая МКК, то тут вас подстерегала еще одна интересная структура - туристская Контрольно-спасательная служба системы Советов по туризму и экскурсиям.
Этой службе вменялось в обязанность не столько спасать (для чего спасательные отряды часто не имели ни надлежащей квалификации, ни состава спасателей, ни снаряжения) сколько "не пущать!" И горе тому, кто без надлежащих маршрутных документов попадал в лапы этих "контрольно-спасателей" - с вами могли сделать все, что угодно. Могли просто не пустить в район, перечеркнув все ваши отпускные планы, затраты на дорогу и подготовку и т. д., могли изъять, в лучших традициях коммунистической реквизиции, снаряжение (а потом забыть отдать), могли написать задержанному на производство или по месту учебы письмо криминального содержания, после чего администрация по месту работы нарушителя должна была принять санкции (как из медвытрезвителя!). А то и того лучше - резали на куски веревки, а самих "дикарей" по-просту избивали - для науки, чтоб знали, как с КСС разговаривать.
Я содрогаюсь сегодня, вспоминая те годы, когда мы были вынуждены вести партизанскую борьбу с КСС, пробираясь в свои любимые пещеры. Особенно славен был жестоким произволом и беспределом Крым, где покрыл себя недоброй славой известный в советской спелеологической среде Геннадий Пантюхин. Второе место занимал Урал. На Кавказе было попроще - горы слишком большие, в Азии - вообще благодать. Благородно держались красноярцы, контролируя Саянские пещеры.
Даже нам, взращенным тоталитарной коммунистической системой, казались тогда противоестественными эти посягательства туристской бюрократии на нашу, пусть относительную, но свободу проводить свое свободное время так и там, где нам хочется. Мы удивлялись, возмущались, протестовали, как могли. Встречи с КСС оканчивались по принципу - кто сильнее, тот и прав!
Впрочем, тоталитарный спелеотуризм имел в арсенале не только кнут, но и пряники. Официальные спелеотуристы нет-нет, да и получали с барского стола куски в виде финансирования советами по туризму слетов, соревнований, учебных школ и семинаров, иногда даже экспедиций. Понятно, что немногие отказывались от возможности позаниматься любимым делом за счет "ничейных" профсоюзных средств. Кто был ближе к вершине спелеотуристской иерархической пирамиды, т.е. к кормушке, тому перепадали более жирные куски и чаще, остальным - что оставалось. Поэтому большинство даже самых рьяных противников советской спелеосистемы не против были сами превратиться в официальных спелеотуристов - именно из-за возможности ходить в пещеры за "народные" деньги, но уж никак не для обременительных ритуалов "ЭмКа-Ка-КаэСэСной" формалистики.
Так советский спелеотуризм стал отражением в кейвинге всех основных черт камандно-бюрократической коммунистической империи под названием Советский Союз. Чему удивляться?
* * *
Но противоречия между официальной системой спелеотуризма и основной массой спелеолюбителей страны нарастали. Немалое значение в обострении внутриполитической обстановки в советском спелеотуризме сыграл и постепенно портящийся характер председателя Центральной спелеосекции. Вынужденный вести борьбу на два фронта: с чиновниками Центрального совета сверху и с непокорными массами "диких" и уклоняющихся от выполнения придуманных властями правил снизу, Илюхин тем не менее обладал формально и во многих аспектах фактически всей полнотой власти в спелеотуризме. А безграничная власть портит даже очень выдержанных людей. И здесь происходили обычные для тоталитарного авторитарного общества метаморфозы.
Только еще, кажется, каждый коллега по совместным штурмам, подобно Борису Мартюшеву, вместе с Илюхиным принимавшим участие в первопрохождении Назаровской, мог написать что-нибудь вроде:
"... Вот задергалась веревка, висящая вдоль стены: по ней кто-то начал спускаться. "Четко идет: не торопится и со страховкой... Наверное, Илюхин", - подумал я. Человек на веревке добрался почти до низу, приостановился. Было видно, как он высвечивает дно, оглядывая место приземления. Потом поехал снова: оттолкнулся от стены, качнулся маятником, наконец развернулся и твердо встал на обе ноги рядом с озерком.
- Молодец, Вовка! - сказал я, - Красиво спускаешься: как по нотам".
И вдруг замечаешь, что только было подумаешь сказать что-либо, вроде: - Привет, Вовка! - а тебя уже предупредительно, с настойчивой сталью в голосе, поправляют:
- Не Вовка, а Владимир Валентинович! (Не Коба - а Иосиф Виссарионович. К слову.)
Пусть простят меня друзья Илюхина за такие параллели, но нам, с другой стороны баррикад, все казалось несколько по-иному, чем сверху от кормушки.
Постепенно намечаются разногласия между председателем Центральной секции и лидерами некоторых независимых групп. Разногласия эти "почему-то" часто заканчиваются неприятностями для оппонентов, вплоть до дисквалификации и запрещения ходить в пещеры. Что-что, а уж придраться к чему-либо можно всегда. О методах борьбы с неугодными могут поведать многие кейверы, по тем или иным причинам оказавшиеся в те годы вне официального спелеотуризма, на языке властей - в числе "дикарей".
Репрессии илюхинских времен, в числе других, пришлось пережить и выдающемуся советскому спелеологу Даниэлю Алексеевичу Усикову. Тот самый Даня, принимавший участие в исследованиях Дублянского в Горном Крыму, о котором Виктор Николаевич упоминает в книге "Вслед за каплей воды", ставший даже инструктором илюхинских спелеосборов на Кавказе, руководитель ряда первоисследований на хребте Алек (в пещере Величественная и других) вынужден был, попав в опалу, перейти по его собственному выражению в разряд "частных" спелеологов.
Первооткрыватель входа в пропасть Снежную, руководитель первопрохождения ее до -700, Михаил Зверев в сборнике, посвященном 20-летию спелеосекции Московского Государственного Университета, приоткрывает перед потомками одну из таких страничек междоусобной войны Центральной спелеосекции Илюхина с низовыми секциями:
"Рассказ об истории секции МГУ будет неполный, если не упомянуть о ее взаимоотношениях с городской секцией спелеологии, возникшей практически одновременно с нами, но вскоре захватившей руководящие места в ЦС по туризму, в маршрутных комиссиях и т.д., и ставшей нашим спелеологическим начальством. Отношения с "городом" ухудшились после поездки на пленум в Красноярск в 1964 году, в которой от МГУ были Алексинский и Гапанович, а от городской секции - Илюхин. Между Алексинским и Илюхиным возникли какие-то разногласия; подробности были известны весьма малому кругу лиц. В дальнейшем эти отношения ухудшились до такой степени, что Илюхин и его ближайшие соратники противодействовали секции МГУ во всех ее проявлениях. Не упускалась любая возможность умолчать о работе секции или полить ее грязью. Оформление экспедиций в городской маршрутной комиссии крайне осложнилось. Со стороны это может выглядеть дико, но был случай, когда маршрут не был утвержден из-за того, что в список снаряжения не были вписаны спички."
Другой спелеолог МГУ В.Благодатский вспоминает: "... Городские руководители постоянно третировали университетскую секцию, как низовую, использовали любую возможность, чтобы ущемить ее и, в конечном итоге, запретить ту или иную экспедицию. Эта борьба отнимала у нас колоссальные силы.
... Вспоминая потом этот период жизни секции, я пришел к убеждению, что без этой борьбы секция была бы просто раздавлена и прекратила бы свое существование."
* * *
Находясь в Москве в тот нелегкий и интересный период, ставший сегодня далекой историей советского спелеологического движения, я (автор этих строк) волею случая оказался в числе "диких" спелеологов и в достаточной мере лично ощутил на себе жесткий прессинг в подавлении частного кейвинга системой МКК-КСС. Не однажды нашей спелеогруппе, состоявшей из студентов двух московских вузов МГРИ и МВТУ, приходилось переживать столкновения с отрядами КСС в Крыму и Башкирии - в районах, где мы вели основные исследования. Многие спасатели с удовольствием исполняли по отношению к нам и нам подобным полицейскокарательные функции.
В 1976 году у нас реквизировали все снаряжение на туфовой площадке перед Красной пещерой - КизилКобой: мы отправились в путешествие без оформленных документов. Благо, что вели мы себя смирно, и нам, с помощью одесситов, удалось позже вернуть практически все.
В другой раз только наш численный перевес предотвратил драку с башкирским КСС на пути в Кутукское урочище летом 1977 года, когда нас просто не смогли одолеть. И это при том, что наши спелеоэкспедиции на добрую половину состояли из профессиональных геологов, гидрогеологов, впоследствии профессионально занимавшихся карстоведением и спелеологией, и мы сами ревниво следили за тем, чтобы пещерному миру не нанести излишнего вреда. Но что КСС было за дело до этого!
Мы считали ниже своего достоинства скрывать, кто мы и откуда, и в результате получали письма ("телеги", как мы их называли) по месту учебы, за что некоторых из нас едва не лишали стипендии.
Последствия этих ненормальных отношений внутри советского спелеодвижения не задержали сказаться. К 1978 году только в Москве было более 500 неофициальных кейверов, в то время как Центральная спелеосекция насчитывала едва несколько десятков человек.
Косвенно возникали и более страшные последствия. В конце марта 1967 года в пропасти Кутук-Сумган погибли руководители спелеосекции МГУ Валентин Алексинский и Лена Алексеева. Вот как описан эти события в методической литературе:
"Трагический случай произошел в группе спелеотуристов при прохождении пещеры Кутук-Сумган. Группа в составе пяти человек, никого не оставив на поверхности, спустилась в пещеру и работала в ней четыре дня. Подойдя при возвращении к последнему 70-метровому колодцу, участники обнаружили, что лестница и две веревки, которые оставались навешенными все эти дни, обмерзли и покрылись льдом.
Первым стал подниматься наиболее опытный участник (В. Алексинский, уточнение автора), цепляясь за ступеньки лестницы поочередно двумя карабинами, привязанными к беседке и обвязке, и обивая лед скальным молотком. За два часа он поднялся на 50 метров; в этот момент сверху по лестнице пошел небольшой поток воды, вызванный таянием снега. На поднимающемся не было гидрокостюма. Со дна колодца, благодаря проникающему через широкую горловину шахты дневному свету, было видно, как спелеотурист проработал еще некоторое время, затем перестал работать. Ответа на оклики снизу не последовало.
После того, как он перестал подниматься, подъем начала девушка (Е.Алексеева, уточнения автора) - наиболее опытный спелеотурист в оставшейся группе. Она поднималась тем же способом, что и первый участник, надев на себя рваный самодельный гидрокостюм, склеенный и полиэтиленовой пленки. Вода текла уже по всей лестнице. Через 50 минут снизу услышали крик и увидели, что луч фонаря, раскачиваясь, скользит по стене.
Как оказалось, перед входом в шахту в углублении скапливалась талая снеговая вода, которая к концу дня переливалась через край и начинала течь в пещеру. Первый спелеотурист с момента начала душа поднялся еще на 13 метров и был около самого карниза, за которым начинается катушка в виде закругляющегося склона. Там лестница лежала в желобе и полностью покрылась льдом, что существенно затрудняло подъем. Первый участник не видел этого и, по-видимому, рассчитывал быстро подняться. Девушка не дошла до него около 4 метров. Когда их вытащили наверх, они были покрыты льдом. Медицинское освидетельствование установило смерть от переохлаждения. Оставшиеся в пещере участники поднялись на поверхность с помощью местных жителей.
Если бы спелеотуристы поднимались в этих условиях с верхней страховкой, то время пребывания даже на обмерзшей лестнице сократилось бы во много раз и удалось бы избежать длительного воздействия ледяной воды. Ситуация была бы иной, если бы лестница висела в стороне от желоба, по которому сбегала вода."
Сухие в своей педантичности строчки официальной литературы, за которыми стоит трагедия. Оставим на совести авторов выводы о возможных вариантах предотвращения трагического исхода той экспедиции. Знать бы, где упадешь, соломку бы подстелил! Но была и еще одна причина гибели московских спелеологов. Очень важная, если не главная. Об этом пишет член спелеосекции МГУ Г.Бенце:
"Потом, уже год спустя, я участвовал в работе какой-то комиссии, разбиравшей несчастные случаи со спелеологами СССР. Задачи этой комиссии, заседавшей в здании ВЦСПС, были не дисциплинарные (То бишь не наказывать собрались! Прим. автора), а просто - понять, по каким причинам могут быть осложнения в пещерах. Все рассматриваемые происшествия так или иначе были связаны с водой... Что же касается Вали с Леной, то выступивший там Дублянский, по-моему, очень правильно отметил решающую роль, которую имели в случае с ними плохие отношения между университетскими спелеологами и их городским начальством. Эти плохие отношения, сказал он, лишали Алексинского и его ребят возможности потерпеть поражение (сразу последовали бы различные репрессии), диктовали жесткую необходимость выйти к намеченному сроку и т.п.
Тогда же дискутировался вопрос: можно ли при спуске под землю никого не оставлять наверху? Мой собственный взгляд на это менялся несколько раз, тогда я считал, что нельзя, но сейчас думаю - а как же скалолазы лезут на несколько дней на стену и нигде никого не оставляют?
Вале нужно было иметь больше терпения, отступить, выждать, пока пройдет вода, дождаться утра и тракториста, но этого-то и нельзя было делать из-за жестких сроков".
Последствия оказались трагичны... Заканчивая эти довольно неприятные размышления, вспоминаю один случай. Уже позднее, когда я тоже "выбился" в люди, стал руководителем усть-каменогорского клуба спелеологов "Сумган", мне не раз приходилось работать инструктором региональных и всесоюзных спелеосеминаров.
И вот однажды на Буковой поляне хребта Алек один из приятелей, бывший тогда начальником контрольно-спасательного отряда (не буду называть имени, он когда-то был моим другом), доверительно рассказывал мне, как его спасатели и он лично "били морды дикарям", изымали снаряжение, куражились и издевались над своими коллегами. И только за то, что у тех не было бумажки со штампом МКК, разрешающих маршрут.
Мы сидели на Буковой, он рассказывал, я изумленно слушал. И постепенно приходило понимание того, что рассказ этот ничуть не смущает моего приятеля, что он до сих пор считает себя и своих товарищей правыми, честно выполнявшими предписания Центра - бороться с "дикарями". Им приказывали, и они боролись. Неважно, какими средствами и методами, главное, что действовали во исполнение инструкции.
А ведь мы вместе с этим парнем работали в сложных экспедициях, страховали друг друга, и не было надежнее напарника, приятнее собеседника, добрее друга. И все только потому, что мы работали вместе, и оба были инструкторами спелеотуризма, и оба имели официальные документы? А если бы мы встретились на тропе немного ранее: он - начальник КСО, а я - "дикарь" без документов? Я уже не мог ответить однозначно на этот страшный по своей сути вопрос. Вернее, мог, но не хотелось верить, что это могло бы быть...
Вот так стреляли в мирных жителей советские солдаты в Афганистане, милиция и спецназ - в демонстрантов Тбилиси, Алма-Аты, Вильнюса. Приказано! И так же вели себя американские солдаты во Вьетнаме. Многие, большинство... но не все. Не все - и в этом суть.
Апофеозом произвола зарвавшихся в опьянении властью лжеспасателей можно назвать другой, совершенно уже невероятный случай. В феврале 1986 года моим коллегам из нашей московской спелеогруппы под руководством Евгения Войдакова привелось пережить четверо суток заточения на дне все того же входного 70-метрового колодца пропасти Сумган-Кутук.
Экспедиция завершала работу в верхнем сифоне подземной реки Сумгана, когда в пропасти спустилась двойка спасателей КСО башкирского города Салавата, в ведении которых находится район пещеры. Гонцы передали Войдакову письменное указание начальника спасателей немедленно закончить работы и покинуть пропасть. Что значит "немедленно" в условиях проведения развернутых работ в сифоне подземной реки? Масса баллонов из под сжатого воздуха, акваланги, подземный базовый лагерь со всем снаряжением... Чтобы только упаковать все это для подъема с глубины -130 метров на поверхность, понадобится несколько часов. Начальник Салаватского КСО был хорошо знаком с многими участниками этой группы, встречался с ними, накануне выезда группы в экспедицию был предупрежден об этом по телефону, и отлично знал, что команда не занимается спортивным спелеотуризмом и не оформила в МКК туристских маршрутных документов.
И вот - требование немедленно подниматься. Посовещавшись, москвичи послали наверх записку, где предупреждали спасателей, что подводные работы практически закончили, и завтра начнут подъем на поверхность.
Так и поступили. Каково же было изумление парней, когда, подойдя ко дну входного колодца пропасти, они не обнаружили своих, навешенных в нем, веревок! Это была шоковая ситуация. Увидеть в семидесяти метрах над головой голубое небо, к которому тебе не по чему подняться. Семьдесят метров, и гладкие исполинские стены. Веревок не было.
Так начальник "наказал" строптивых друзей - выбрал веревки из входной шахты и попросил пастуха с близлежащей фермы сбросить их в пропасть дней через пять, если раньше ничего не произойдет: "Мол, выбрал веревки, чтоб не заледенели." Трагический случай с экспедицией МГУ десять лет назад здесь хорошо помнили все местные жители. Сказал так, а сам ушел с отрядом в город, доложить по начальству.
... Каждый, прочитавший эти строки, может примерить на себя эту ситуацию. Что бы вы стали делать? Парни перетащили все снаряжение под входной колодец, поставили палатку и стали считать запасы наличного освещения, горючего и продуктов.
С гордостью за своих друзей хочу сказать, что состав экспедиции подобрался достаточно опытный и спокойный. Среди спелеоподводников вообще не бывает слабонервных - срабатывают эволюционные законы естественного отбора.
Экспедиция практически завершила работы, поэтому наличные запасы ее оказались весьма скудными. Бензина для примусов практически не было. Батареек для фонариков тоже. На последних тусклых лучиках прошли по ближней лабиринтовой части пропасти, собрали все, какие могли бревна, спущенные в пропасть с целями штурма и благоустройства базовых лагерей. При помощи последних остатков сжатого воздуха в баллонах аквалангов раздули костер их этих пропитанных водой дров.
Продукты поделили из расчета на две недели ожидания. Получилось по крохотной пайке на день. Потом залезли в спальные мешки и стали ждать.
Ждали четыре дня.
- Смешная история, - сказал Ромка.
- Подохнешь тут со смеху, - сказал Вовчик.
Остальные промолчали.
- Тише! - вдруг осипшим голосом, сказал Женька.
На четвертые сутки в пропасть упали веревки. Пастух, поразмыслив о странной просьбе начальника спасателей, заподозрил что-то неестественное, а значит, неладное и решил вернуть навеску в шахту на сутки раньше.
Первое, что сделал Войдаков, вцепившись в упавшие с неба веревки, это накрепко привязал их к стволам и глыбам на дне колодца. Чтоб опять не вытащили.
Чем черт не шутит, когда Бог спит!
* * *
Нельзя жить в мире и быть свободным от его влияния. Так неприглядная действительность коммунистического феномена XX-го столетия накладывала тяжелый отпечаток на, казалось бы, такую совершенно аполитизированную область, как спелеология.
Другой конфликт Илюхина, на этот раз с Даниэлем Усиковым, привел к ожесточенной борьбе за приоритет при исследовании пропасти Снежная на Кавказе.
К тому времени у Центральной и приближенных к ней спелеосекций наметилась еще одна неприятная тенденция - присваивать открытия "дикарей". Иллюстрацией тому - уже упомянутый нами случай с пещерой ТЕП, переименованной в Октябрьскую. Увы, это не единичный случай спелеопиратства.
Нечистоплотность всегда отвратительна, в чем бы она не проявлялась. И присуща она, к сожалению, не только эпохе Илюхина. Если о попытке группы красноярца З.Залиева вырвать успех в пропасти Форельная у москвичей под руководством Е.Снеткова мне рассказывала участница тех событий москвичка Таня Немченко, то мне лично привелось стать участником событий, когда наша совместная с болгарским клубом "Академик", София, экспедиция 1987 года в Киевскую была обворована свердловчанами под руководством С.Валуйского. Об этой экспедиции еще будет рассказано. Скажу лишь, что в 87-м году мы потерпели в Киевской тяжелую аварию и вынуждены были с помощью наших друзей, узбекских и туркменских спелеологов вести трудные спасательные работы, поднимая из пропасти тяжело травмированного болгарского спелеолога. В суматохе спасработ в пропасти осталась часть болгарского снаряжения. Естественно, что мы обратились за помощью к свердловчанам, идущим в пещеру вслед за нами - с просьбой вынуть и вернуть иностранное снаряжение, чтобы мы могли передать его болгарам. Помогли! Вернули полторы веревки, и сказали, что больше ничего не нашли. Блестящие иностранные карабины оказались дороже чести.
Не хотелось верить, что такое возможно, но позже, участвовавшие в составе той свердловской группы оренбуржцы подтвердили - были и карабины, и веревки, поделенные свердловчанами. А два года спустя на Всесоюзном слете в Свердловске я видел у Валуйского тот, "кырктаусский", зеленый болгарский карабин. Видел и... ничего не сказал. Просто стало очень противно и больно.
Да, нечистоплотность присуща не только давней истории, но эпоха Илюхина явилась законодателем мод. Стоило появиться на горизонте сколько-нибудь перспективному району или пещере - как власть имущие спелеотуристы устремляли к ним свои честолюбивые стремления.
Так получилось и со Снежной. Не могло получиться иначе! Едва появилась информация об открытии на Бзыби и прохождении МГУшниками новой пропасти до Пятого завала, в пещеру немедленно организуется ряд экспедиций Центральной спелеосекции, Свердловска и Красноярска. Центральная спелеосекция вообще была связана тесными узами со Свердловской городской спелеосекцией (СГСС). Если взглянуть в спелеотуристскую литературу тех лет, невольно закрадывается подозрение, что все лучшие умы советского спелеотуризма были сосредоточенны именно в этих двух коллективах - авторы подавляющего числа методических материалов непременно, если не из ЦС, то уж точно из СГСС!
Красноярск, этот независимый и наиболее мощный по численности спелеотуристов, клуб России, (возглавляемый сначала Игорем Петровичем Ефремовым, а затем почти до последнего времени Юрием Ивановичем Ковалевым) был Центральной спелеосекции просто не по зубам, и Илюхин предпочитал сохранять с красноярцами дружественные отношения.
Так что Илюхин, прослышав про новую претендентку на всесоюзный рекорд, тут же поспешил собрать верных ему легионеров, и атаковать Снежную. Что ж, силы были неплохи. Но...
Дважды отступали красноярцы. Наконец, Всесоюзная экспедиция, прорывается через заколдованный Пятый завал вверх, в неизвестный зал и называет его "Надежда". Но надежды не сбылись. Вновь выйти из зала Надежды на подземную реку Снежной экспедиции не удалось.
Очередная экспедиция союзных ЦС москвичей отступает от Пятого завала Снежной в 1975 году. И внимание Центральной спелеосекции переключается на Кырк-Тау, где в 1976 году Всесоюзная экспедиция наконец возвращает себе всесоюзный рекорд, отобранный было в Снежной "дикарями-МГУшниками" Зверева. В Киевской достигнуто дно на, более, чем километровой, глубине: -1080 метров дает топографическая съемка первопроходцев.
Но... неувязочка! Экспедициято хоть и всесоюзная, но... без ЦС! Пантюхин, Крым, Пермь какие-то. Как так? Прошли километровый рубеж и без Центральной спелеосекции? Шалишь!
И в Киевскую отправляется экспедиция Илюхина, чтобы вторично определить глубину пропасти при помощи гидронивелирования. Этот метод определения глубин, основанный на принципе сообщающихся сосудов очень трудоемок и требует изрядного мастерства от исполнителей. Парни Илюхина поработали на славу и вот... сенсационный результат: глубина Киевской не 1080, а всего лишь -950 метров!
Скандал! Его немедленно постарались раздуть по всей стране. Острие удара было направлено в Крымскую секцию - осмелились опубликовать непроверенные данные! Данные попали за рубеж! "Русские не умеют делать топосъемку!"
И почему-то, сходу забраковав данные Всесоюзной экспедиции, никто не усомнился в точности Илюхинской съемки. Цифра, выданная властями от спелеологии, немедленно попала в официальные сводки и до сих пор фигурирует в пещерной статистике. Неужели съемщики Всесоюзной спелеоэкспедиции были менее квалифицированны, чем илюхинские? А преимущества метода гидронивелирования перед полуинструментальной - при помощи компаса и эклиметра, топографической съемкой весьма относительны. Как в первом, так и во втором случаях место для погрешностей и ошибок всегда остается, тем более, если учесть, что речь идет о пропасти километровой глубины.
Надо сказать, что точная глубина Киевской дискутируется до сих пор. Еще дважды разные спелеоэкспедиции предпринимали попытки выяснить точную денивеляцию пропасти. Были получены данные 1020 и 980 метров. Последний результат был получен при помощи баронивелирования, проведенное ташкентской спелеосекцией в 1987 году. При этом из всех, взятых под землю воздушных высотомеров-альтиметров - уцелел один, по которому и взяли конечный отсчет.
Простое сложение всех четырех результатов и вычисление среднего арифметического дает цифру -1007 метров, что очень близко соответствует действительности. Киевская заслуживает своих -1000 метров, хоть это, пожалуй, и самая простая из советских километровых гигантов. Самая простая и самая приятная для прохождения. Так показалось мне после двух посещений этой прекрасной пропасти в 1986 и 87 годах.
* * *
Неясно, как отнеслись за границей к "этому", раздутому ЦС, "конфузу" с определением глубины среднеазиатского полюса глубины. В то время большинство из нас было надежно отгорожено от "коварной" заграницы коммунистической заботой о нашем идейном здоровье. Простые спелеотуристы за рубеж не попадали. В зарубежных поездках участвовала прежде всего верхушка Центральной спелеосекции и приближенные к ней, а также такие суперклубы, каким во все времена оставался Красноярский Краевой Клуб Спелеологов. Известны поездки советских спелеологов в Польшу, Венгрию, Болгарию, участие советской делегации на VI Конгрессе Международного Союза Спелеологов (МСС - UIS) в Чехословацком городе Олмоуц в 1973 году.
Верхушка советского спелеотуризма имела контакты с зарубежным спелеодвижением, получала разнообразнейшую информацию о состоянии дел в западной спелеологии и спелеотехнике, но...
В оценке деятельности первого председателя ЦС - официального лидера советского спелеотуризма на протяжении первых пятнадцати лет, возможны противоречивые оценки. Многое теперь уже растворилось в прошлом. Но начиная углубленно погружаться в его документы наталкиваешься, порой, на удивительные факты.
Например, что послужило причиной тому, что советский технический вертикальный кейвинг выбрал свой собственный путь развития - применение стальных тросов, в то время как весь мир переходил к технике "Одинарной веревки"(SRT)? Только ли тот печальный факт, что в нашей стране до последнего времени не производилось в достаточном количестве пригодных для спортивных целей нейлоновых веревок? Конечно нет.
Главная причина, без сомнения, в том, что советский спелеотуризм был устроен также, как и государство, в котором он существовал. Сумасшедшая централизация, жестокая цензура, приоритет, пусть бредовых, но своих разработок ( все разрушалось "до основанья, а затем!", воспитание отношения к западу, как к рассаднику капиталистической чумыидеологии.
Илюхин сотоварищи, обладая самыми современными зарубежными техническими разработками, в силу разных причин не могли, а может быть, и не хотели, оценить их положительных качеств. Оригинальная западная информация долгое время оставалась для широких масс спелеологического движения страны - терра инкогнита, куда впускались только избранные. Верхушка по-своему перерабатывала разработки зарубежных школ спелеологии. Перерисовывая (в буквальном смысле!) картинки из французских, австралийских, английских учебников по кейвингу, Илюхин и его соратники тут же давали им советскую трактовку в духе сложившейся в стране спелеотехники. Ну, например, пририсовывали вторую веревку к иллюстрациям по SRT! Взять хотя бы широко известные "Путешествия под землей" В.В.Илюхина и В.Н.Дублянского или методические рекомендации по технике спелеотуризма, выпускаемые в те годы.
По крайней мере, все это было некорректным по отношению к истине. А по большому счету наносило серьезный вред советскому любительскому спелеологическому движению. Потому что ничем нельзя нанести такой ощутимый ущерб, как утаиванием или искажением информации.
Описывая эти события, я, наверняка, пристрастен. Все унижение, пережитое мной по осознании того чудовищного обмана, пронизавшего нашу доперестроечную жизнь, на котором взращивалась наша вера в коммунистическое будущее, приправлено горечью понимания, что даже дело спелеологии - святая святых бескорыстных и беззаветных ее рыцарей - даже дело спелеологии оказалось круто замешанным на лжи и обмане, на политических интригах, борьбе за власть и место у кормушки.
* * *
А в это время в Москве зарождалась еще одна команда, которой предстояло вписать немало славных строк в историю советского спелеологического движения. В 1973 году на основе личной дружбы двух замечательных спелеологов - Даниэля Алексеевича Усикова и Александра Игоревича Морозова, и возникшего у них неистребимого интереса к пропасти Снежная - начинает свою деятельность группа, получившая название по имени любимой пещеры - "Снежная".
Первая же экспедиция группы в пропасть, давшую ей свое имя, столкнулась с жесточайшими погодными условиями осенней ноябрьской Бзыби 1973 года. Трижды приходилось спелеологам откапывать входную часть пропасти, так как лавины с бортов ее крутоскальной входной воронки раз за разом пробивали 200-метровую вертикальную ледовую часть пещеры, закупоривая ее 15-метровыми снежными пробками. Борясь с лавинами, экспедиция сумела спуститься по ледовой части пропасти, дошла до Большого зала на отметке -200 метров и вынуждена была отступить.
Тем не менее через год Усиков и Морозов вдвоем проходят до Пятого завала Снежной и благополучно возвращаются. Это был беспрецедентный выход для тех лет. Следует учесть, что "Правилами" советского спелеотуризма категорически запрещено соваться в пещеры такой категории сложности в составе, меньшем шести человек. А тут - вдвоем!
Успех "частных русских спелеологов" не остался незамеченным и вызвал серьезное возмущение спелеотуристских властей.
Группа "Снежная", не обращая внимания на давление официальных властей, начинает скрупулезное изучение сакраментального Пятого завала. Экспедиции следующего, 76-го года, оканчиваются неудачно. Завал не сдается. Но вот в 1977-м!...
Мы можем "заглянуть" в те дни, перелистав воспоминания Данилы Усикова, посвященные тем дням.
А.Морозов, Д.Усиков и В.Федотов поставили лагерь у Пятого завала, чтобы не тратить силы на подходы к району работ. Потом это станет излюбленным приемом "морозовской" тактики. Фортуна любит упорных и сообразительных. В первый же день поиска, отодвинув каменную глыбу на пятиметровой высоте, группа смогла выйти в огромный зал Надежды, открывающий путь в систему Анфилады. Но главный успех ожидал группу на второй день. Поднявшись на 90 метров между глыб Пятого завала, спелеологи вышли в доселе неизвестный громадный зал. Спуск по глыбовому навалу на его полу позволил снова выйти к подземной реке Снежной за Пятым завалом на глубине -780 метров.
Это была победа! Так и назвали долгожданный, открытый группой, зал - зал Победа.
Понятно, что в следующем, 1978 году, Морозов и Усиков снова отправляются на Бзыбь. Экспедиция "частных русских спелеологов" снова выглядит не совсем обычно.
Но послушаем одного из авторов успеха в Снежной Даниэля Усикова:
"... ситуация выглядела достаточно комично. Посудите сами. "Группа", состоявшая из двух спелеологов (Володя тогда еще не приехал), пятерых детей, женщин (жен) и небольшого числа знакомых этих спелеологов, поставила перед собой "скромную" задачу: пройти Снежную дальше. То есть сделать то, что не смогли сделать шесть предыдущих экспедиций, включая одну Всесоюзную, за четыре предыдущих года. Наверно, единственное, что удерживало... от желания показывать на нас пальцами и кататься от хохота, это дошедший через Зверева слух о нашем успешном спуске в Снежную вдвоем в 1975 году".
Вот в таком составе группа "Снежная" готовилась к решающему прорыву. Прорыв состоялся. Пробившись через Пятый завал, спелеологи спускаются на "Глубокую реку" Снежной и продвигаются по ней до "Шестого" завала.
Об успехе группы "Снежная" знали немногие. Все хранилось в строжайшем секрете. Первопроходцы справедливо опасались реакции Илюхина и ЦС, уже прославившими себя пиратскими действиями. В мае 1978 года, забрасывая в пещеру продукты и снаряжение для решающего штурма летом, снежнинцы принимали все возможные меры для сохранения своих действий в тайне, а грузы в сохранности. В укромном месте пещеры был устроен тайник, где и замаскировали доставленное снаряжение и жизнеобеспечение будущей экспедиции.
"... Вдруг Саша (Морозов, пояснение автора) остановился и прокричал бодрым голосом:
- Теперь успех нашего дела в ваших руках. Если не дотащите вещи до тайника, Илюхин летом все конфискует!"
Как говорится, комментарии излишни. И все же слухи о прорыве в Снежной не могли не просочиться в "народ". Читаем Усикова: "После открытий 1977 года мы передали новые планы Снежной Ноздрачеву. Спелеологи МГУ дали слово без нашего разрешения не разглашать эту информацию и слово сдержали.
Произошел забавный случай. В Москву приехал спелеолог из Красноярска. Войдя в клуб, он первым делом обратился к Фурману с вопросом: "Ну, не томи, рассказывай быстрее, как вам удалось пройти Пятый завал в Снежной?" В зале наступила заинтересованная тишина. Спелеологи МГУ тоже обратились во внимание. У Фурмана глаза полезли на лоб:
- Там не было москвичей. Там вообще никого не было в 1977 году!
Ему да не знать, кто где был! Красноярец оторопел и стал потом горячиться. Даже чертить схему, поясняющую, где, собственно, удалось пройти завал. Но Фурман смотрел на него, как на тяжело больного. Спелеологи МГУ тоже подошли поближе и стали восклицать:
- Надо же, а мы и не знали! В общем, красноярец решил, что их секцию здорово разыграл какой-то шутник-спелеолог из Москвы, который в Адлере битый час заливал про Снежную... Кому же тогда верить?"
* * *
В 1978 году группа Усикова-Морозова прошла Шестой завал, вышла на "Мелкую реку", миновала Седьмой завал, Гремящий зал и остановилась перед водопадом. На его дно, использовав последнюю оставшуюся веревку, спустился Усиков. Водопад был назван "Рекордный".
Но рекорд Киевской, даже укороченный Илюхиным, все еще держался. Снежная дала "только" -940 метров. Но! Она продолжалась!
Константин Серафимов
Потери спелеологии
Кристиан МАРТИ (Christian MARTY)
(1964 – 1999)
Кристиан погиб 15 августа 1999 года при взрывных работах в небольшой пещерке в Пиринеях. Он пытался спасти своего друга Франка и вместе с ним отравился двуокисью углерода.
Он не был известен среди французских спелеологов и не сделал крупных открытий. С группой друзей он исследовал небольшие пещеры на юге Франции: копал, взрывал, нырял в сифоны, делал топосъемку....
Мы познакомились с ним в сентябре 1998 года во время экспедиции лионского клуба Вулкан в район пропасти Жан-Бернар. Потом мы гостили у него дома на юге Франции. А зимой он приезжал в Россию и участвовал в выезде на Воронцовку и в Нежданную, познакомился со многими членами нашего клуба.
Кристиан был прекрасным человеком и настоящим спелеологом. Мы будем его помнить.
Ю. Косоруков, А. Володина, А.Шумейко
Сведения для авторов:
1) Материалы для публикации можно передавать через членов редакционной коллегии, лично Илье Торопову или Сергею Ольховскому, или отправлять на электронный адрес (E-mail): Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
2) Материалы в электронном виде принимаются в форматах ASCII, Word for Windows (6.0, 7.0/97), - для текстовых файлов, tiff, pcx, cdr, eps - для графических файлов. Схемы и фотографии приветствуются (но только пристойного качества, пятые копии с восьмой перерисовки просьба не приносить).
Редакционная коллегия – Торопов И. (гл.ред.), Косоруков Ю., Провалов Д., Шумейко А.
Технический редактор - Ольховский С.
Фотографии - Косоруков Ю.
Оформление – Кашина Е., Торопов И.
Корректура: Кашина Е., Ольховский С.
Обработка изображений – Торопов И., Чичеров А.
Печать – Ольховский С., Пономарев С.